Из кораблей состоял объединённый российский флот, хотя из них обыкновенно 4 или 5 находились в крейсерстве. В конце месяца «Гангут» получил приказание отправиться в Кроншлот, причём его сопровождали до Ревеля два военных корабля. Причиною этого было то, что при ветре, сколько-нибудь сильном, он не мог нести своих парусов, и для устранения этого неудобства пришлось уже два раза укорачивать ему мачты. Контр-адмирал Сиверс перешёл на борт «Св. Александра».
Несколько российских крейсеров всё время держались на добром расстоянии в морс, для того чтобы своевременно дать знать о появлении неприятеля, а также уведомить «Самсон» и «Новый Кроншлот» о местонахождении флота в случае, если бы им понадобилось известить о передвижении британской эскадры.
Укрыв в гавани и тем обезопасив свои военные корабли и разослав во все стороны крейсера, сосредоточив там же подавляющую часть своей армии, генерал-адмирал в присутствии великого канцлера графа Головкина и вице-канцлера барона Шафирова держал большой военный совет, и, поскольку разгорелись прения, царь повелел своим министрам, генералам и флагманам представить на следующее утро своё письменное мнение относительно предполагавшегося десанта. Это было исполнено, и на следующий день генерал-адмирал с галерами отделился от военных кораблей, и, пройдя греблею шхерами, галеры достигли самого узкого места в 6 или 7 лиг в ширину и здесь подошли к шведскому берегу, сопровождаемые 6 военными кораблями под командою капитан-командора Сенявина.
Молва об опустошительных набегах, произведённых ими, распространилась повсюду и не нуждается в дальнейшем описании; я позволю себе сказать лишь то, что приказания царя были положительны, но главнокомандующим исполнялись неохотно. Под началом генерал-адмирала состояли генералы Бутурлин, Голицын и Ласси. Последний, ирландский папист, всегда отряжался отдельно со своею дивизиею и производил неисчислимые разорения. Во время пребывания флота в Родхамне отряд матросов и часть армии, оставленные здесь, занялись укреплением входа в гавань. Двум прамам и бомбардирским кораблям было предписано занять там позицию, и одновременно несколько ботов и лодок были посланы для разыскания других проходов, через которые эскадра смогла бы в случае надобности отступить.
18 августа царь послал отозвать галеры, которые и прибыли 20-го числа ночью; на следующий день, простившись дружелюбно со своими офицерами, поблагодарив их за добрую службу и поручив им исполнять приказания контр-адмирала Сиверса, он спустил свой флаг и сел на галеры, с тем чтобы вернуться в Кроншлот. Немедля контр-адмирал Сиверс, командуя флотом, отплыл под парусами другим путём, уводя с собою несколько торговых судов, отобранных у разных наций как в гаванях Швеции, так и вдоль её берегов, и 24-го прибыл в Ревель. Капитан Вильбуа между тем с двумя шнявами направился к Данцигу.
25-го числа прибыл «Новый Кроншлот» с распоряжениями, по получении которых был собран совет, и два флагманских корабля вместе с кроншлотской эскадрой, снявшись с якоря, вышли в море и снова стали на якорь у острова Нарген, будучи готовыми поднять паруса, если британский флот, ожидаемый со дня на день, появится в поле зрения. Кроме того, постоянно высылались крейсера, для того чтобы наблюдать за его возможным подходом, и подготовлены в разных местах на берегу от Оденсхольма до Кроншлота сигнальные огни, чтобы быстро дать знать об его появлении.
По передаче царю известий, привезённых «Новым Кроншлотом», флагманы получили приказание идти со своими эскадрами в Кроншлот, остальным же кораблям велено остаться в гавани. Были приняты все надлежащие меры, и каждый ожидал появления британского и шведского флотов у Ревеля или Кроншлота или и там, и там, когда 22 сентября прибыл нарочным от царя генерал-адъютант Румянцев с приказанием трём лучшим кораблям поставить свои пушки и со всевозможною быстротою отплыть в Кроншлот. Это было исполнено с большою поспешностью и неразберихой, и 25-го числа ушли «Лондон» (капитан Литл), «Девоншир» (капитан Ден) и «Портсмут» (канитан Уркварт), а когда 29-го в 5 лигах от Кроншлота «Лондон» и «Портсмут» сели на мель, «Девоншир» бросил якорь и, отправив за помощью к командующему в Кроншлот, стал лодками и своими людьми помогать им.
Посоветовавшись, капитаны сделали всё от них зависящее, чтобы снять корабли с мелей, но из-за неблагоприятной погоды, отсутствия помощи из Кропшлота и потери всех своих командирских полубаркасов и ботов они решили срубить свои мачты, при исполнении чего погиб капитан «Портсмута», на кораблях же вскоре появилась течь. 1 октября капитан Ден, у которого офицеры оставались на этих двух кораблях, потеряв все шлюпки, вынужден был для спасения «Девоншира» перерезать свой трос и пуститься в Кроншлот.
Первоначально донесли царю в Петербург лишь о посадке на мель одного корабля, но, приехав в Кроншлот, он, к великой своей досаде, узнал всю истину. Нашлось немало таких, которые обвиняли капитана уцелевшего корабля, указывая на то, что, прослужив царю столько лет, он был хорошо знаком с побережьем и, как было известно, не особенно дружен с командовавшим в то время эскадрой Литлом, тогда как остальные два капитана ещё недавно поступили на царскую службу и были малоопытны в плавании по этим морям. Однако по расследовании оказалось, что оба потерянные корабля шли почти в двух милях впереди «Девоншира» и что приблизительно за полчаса до того, как они сели на мель, капитан «Девоншира» отдал приказание своим офицерам изменить курс. Полагают тем не менее, что царь всегда приписывал эту потерю партийному духу соревнования, тогда как настоящая причина крылась в отсутствии познаний у капитана Литла.
Царь назначил над обоими офицерами военно-морской суд под председательством князя Меншикова, который определил подвергнуть аресту на шесть месяцев капитана Литла и назначить его затем на службу за подпоручика, а штурмана его корабля сослать на галеры.
Было приложено очень много усилий и испробовано разных способов, чтобы вернуть эти корабли, но всё понапрасну. Царь, намереваясь поддерживать численность своих линейных кораблей, повелел отирав- ленную для перестройки в Петербург «Полтаву» привести снова в Кроншлот и снабдить офицерами и прочим экипажем так, как если бы она была определена в состав флота в случае его отправления в море, но, так как она была для этого совершенно негодна, надо полагать, попытка эта оказалась но своим последствиям неудачною. «Лесное» стал на якоре под командою капитана Лейна, и были спущены ещё два корабля: один «Фридрихштадт», названный по месту в Голштинии, около которого русские войска отличились, а другой — «Северный орёл».
